Отрывок, продолжение (черновой вариант)

Марко не томился в ожидании, напротив, он отдыхал после кошмарной ночи, высосавшей из него силы, отнявшей верного друга. Он отдыхал после нескольких часов, проведённых на клочке суши под палящим солнцем наедине с его телом. Тогда на острове, выкопав найденным в шлюпке абордажным тесаком небольшую ямку, он перетянул в неё тело Рикко,  затем присыпал его камнями, которых было на острове в изобилии. Затем, выбрав самый большой из имевшихся в наличии клинков, вонзил его в землю рядом с могилой: «Знаю, ты предпочёл бы тяжёлый двуручный меч, но это ни та эпоха». Теперь уже на судне он находился в задумчивости наедине со своими мыслями, не обращая никакого внимания на присутствие солдата, который держал в руках флотский карабин и  пристально смотрел на нашего героя. Тому было о чём подумать.

Марко сообщил Баллоку о том, что шлюпка пристала к острову ещё до рассвета, и, стало быть, ветер нёс её к суше не более двух часов. Отсюда они оба сделали вывод, что «Цербер» затонул неподалёку. Когда Марко, уже находясь на острове, увидел алый, но вызывающий тоску рассвет, то вспомнил, что такое бывает в его мире, если ночью пролилась кровь. «Неужели я вернулся?»  — сомневаясь подумал он тогда. При солнечном свете с фрегата он хорошо разглядел то место, куда пристала шлюпка, приведшая его к спасению, а Рикко к упокоению. Тела троих пиратов он хоронить не стал, они так и остались лежать в кокпите, разлагаясь на солнце. Рассмотрел Марко и остальные острова той группы. Он их узнал. Когда-то здесь проходила галера, на которой он был рабом, на которой он впервые встретился с Рикко. И он прекрасно помнил название этого места — Риф Мертвеца. Именно здесь были казнены другие рабы: его товарищи, которых вместе с ним пленили охотники за головами. Теперь Марко не сомневался: он дома, то есть, он в своём мире. И вот он как раз размышлял о том, что, видимо, в тумане открылся портал, перенёсший в Эратию бриг, напавший на него корабль-призрак и этот английский фрегат, на котором он сейчас находится. И вдруг его словно осенило: в прошлый раз, когда они с Рикко и другими случайно прошли через портал, выведший их в Земной мир, они заблудились в непроглядном тумане, из которого вышел кем-то проклятый чёрный дракон; а теперь из тумана вышел корабль-призрак; они — наверняка стражи портала, а сам он перемещается и открывается в определённое время, либо чья-то сила заставляет его открываться, или порталов просто несколько. Мысли мешались, вопросов было немало. И в этот момент его позвали, пригласив проследовать к капитану судна.

Карауливший с карабином солдат шёл сзади на расстоянии от Марко, двое шествовали впереди.

— Капитан, позвольте мне проститься с другом, — первым выпалил Марко, подойдя к группе офицеров. — И ещё, я бы хотел убрать оттуда, либо сжечь ту шлюпку, чтобы не осквернять его память присутствием тел проклятых пиратов.

— Вы пытаетесь доказать нам, что не являетесь одним из них, что Вы не пират?

— Я не пират, — спокойно отвечал Марко. — Я пленник, как и мой друг. Мерзавцы использовали его как заложника, чтобы я привёл их к спрятанному кладу. Они избили его плетьми и привязали к бушприту. Я перерезал путы, когда на судно напал другой пиратский корабль и завязался бой. Перерезал той самой дагой, которой отправил Джойса к праотцам. Во время морского боя я вернул её себе, отобрав у боцмана пиратов.

— И когда же это произошло, убийство  капитана Джойса, перед вашим побегом? — с любопытством поинтересовался Баллок.

— Нет, это произошло ещё задолго на суше в городе. А его приятели схватили нас у мыса. Командование взял на себя старпом Джойса. И я бы попросил Вас вернуть мне дагу, она очень многое для меня значит.

— На Карибах я нередко слышал про корабль-призрак. А были даже такие, которые выдавали себя за него, за «Летучего Голландца». Сколько таких клоунов мы потопили… Но корабль-призрак ни я, ни кто-либо из моих людей, не встречал. Морякам, особенно пиратам, свойственно быть суеверными, но мы английские офицеры, и верим в то, что истребим вас всех, верим в победу Англии. Вы хоть и не выглядите как пират, да ещё в исподнем больше похожи на пленника. А может на труса, проснувшегося в ночи и сбежавшего с поля боя? Ваши словам трудно поверить.

— Мне лично «Климентина» ничего не сделала. Эти мертвецы предоставили шанс для побега. А друга моего изувечили на «Цербере», от этого он и скончался.

— Как Вы сказали? Повторите название судна, атаковавшего «Цербер».

— «Санта-Климентина».

— Не может быть!

Кто-то из стоявших рядом офицеров улыбнулся, произнеся:

— Ха! Пираты уже успели разругаться?! Или, быть может, в них заиграло чувство патриотизма, ха-ха… Испания-Англия...

— Прошло много лет. А «Климентину» уже давно никто не видел. Хватит пустых разговоров! Быть может, они ещё недалеко ушли и медлить нельзя! Нам есть чем заняться! — звучным и решительным голосом произнёс Баллок.

Затем он ласково положил свою могучую руку на плечо Паттерсону, старшем канониру, и попросил того взорвать шлюпку. И тот час же обратился к старпому:

— Отходим. Командуй. А я ещё немного побеседую с нашим гостем.

Вскоре прогремел пушечный залп. От попадания разрывным  ядром шлюпка разлетелась в щепки. Теперь от «Цербера» не осталось ничего.

— Поднять Якорь! — раздался голос старпома.

А Баллок уже в капитанской каюте, наливая выпить для Марко, расспрашивал того о «Санта-Климентине». Марко рассказал не много, ибо видел он совсем мало, больше слышал. То были залпы орудий, треск дерева, крики боли и ужаса, вопли… но самое главное, это леденящий душу скрежет, который почуяли все на «Цербере» за мгновенье до появления из тумана корабля-призрака. Марко попросил у Баллока тетрадь, чтобы вести новый дневник, и начать он хотел с воспоминаний о прошлой ночи. Первое, что он написал, это сочинённые на скорую руку прощальные строки.

Я не забуду туманную ночь,

Что в бездну коварную нас занесла,

Что нам испытанием стала, и прочь

Как ушла, так тебя с собой унесла.

А накануне, мой друг,

Приснился тебе крестовый валет.

И сам же погиб, не выдержав мук,

Прежде чем алый забрезжил рассвет.

В отчаянии долгом связанный братским,

Едва живого тебя пытался спасти.

И с судна, объятого пламенем адским,

Через пушечный порт мы сумели уйти.

Плывя, мы за бочонок держались

В том мрачном тумане ночном.

За него как за жизнь мы хватались.

С тобой мы выбирались вдвоём.

Не глядя вперёд, беспокойно, в тумане

Окутавшем море, мы медленно плыли.

Вдруг шлюпка внезапно перед глазами

Предстала – пропало тот час же унынье.

Подплыв, лишь к борту её прикоснулся,

Как ужас пронзил леденящей стрелою:

Я в кокпит с надеждою глянул и ужаснулся:

Безжизненных тел было там трое.

В шлюпку забравшись, тебя в неё потянул.

Средь тел в ней лежали клинки и пистоли.

Лишь тогда я увидел, что ты навеки уснул.

Крик  боли, а на губах вкус солёного моря.

Бренное тело твоё, мне такое родное,

Я в шлюпку с трудом затащил.

Обнял его. Горе, о горе!

Рядом прилёг и твои веки прикрыл.

Биение сердца и мыслей в голове кутерьма.

«О, друг, шлюпки враг не заметил бы в море» -

Я с трудом повторял, глядя на тебя.

Усталость сломила, уснул я, наверное, вскоре.

И вот мы приплыли, лежишь ты в земле,

Прикрытый каменьями из мира родного.

Я знаю, ты там не в пустоте -

Ты средь героев пируешь, ты дома.

Спи, мой друг и ни о чём не думай.

Пусть снятся тебе хорошие сны.

Лишь в мыслях моих всегда шумно –

Преследуют страхи, как гаснут огни.

Преследуют они и при солнечном свете

В воспоминаниях о тех событиях ночных:

Перед глазами встаёт в жутком цвете

Картина приключений наших морских.

Отчётливо помню тот зловещий туман,

Окутавший море на несколько лиг.

Он нас опьянил словно дурман,

И в водах морских затерялся тот бриг.

В коварную ночь враг врага наказал.

Он призраком был и он победил.

Я помню в треуголке скелета оскал,

Что и тебя тогда погубил.

Великого воина жизнь он отнял,

Что в битвах бывал и в мире другом

Он скитался. Что веры своей не терял,

И с честью прожил достойно с клинком.

Продолжение следует