В рейде. Иду вверх против течения реки. Навстречу несется надувная моторная лодка. Расходимся с ней как положено левыми бортами. Наблюдаю в кокпите двух детей в застегнутых спасательных жилетах и женщину с мужчиной за румпельным управлением без таковых. Торможу и делаю оборот, включаю сирену, разгоняюсь и догоняю судно. Требую у судоводителя причалить к берегу, следую за ним. После остановки обоих судов представляюсь и предъявляю удостоверение. Судоводитель, он же судовладелец, представляет мне судовой билет с сертификатом о прохождении технического освидетельствования и водительское удостоверение. В этот момент пассажирка, которая оказалась его супругой, подходит к борту моего служебного катера и, кладя обе руки на планширь, выпячивает свой минимум четвёртого размера бюст так, что он как бы сваливается ко мне в судно и занимает собой пустующее переднее пассажирское кресло. Эта дамочка с виду 35-40 лет вклинивается в наш с её мужем разговор, перебивая обоих, особенно меня, требуя их не наказывать и отпустить. При этом она постоянно порывается кому-то позвонить, чтобы абонент на другом конце провода поставил меня на место. Я дважды очень вежливо прошу её помолчать и не мешать мне. Эта просьба оборачивается абсолютно противоположным эффектом. Она не затыкаясь начинает слегка толкать меня рукой, в тот момент я чувствую исходящий от неё аромат перегара.

         Судовладельцу, который в отличие от супруги выглядит вполне адекватным и без перегара, объясняю, что его водительские права уже пора менять на новые и за отсутствие спасательных жилетов начинаю составлять постановление об административном правонарушении. Женщина не унимается. Всё время проверки документов и вынесения постановления она не замолкала. Моя голова начала раскалываться. В этот момент настырно трезвонит мой телефон — не отвечаю. Даже не пытаясь перекричать пассажирку, объясняю судоводителю, что в случае его согласия с правонарушением штраф будет минимальным. Он меня не слышит. Не выдерживаю и чётко говорю ему: «Я вам сочувствую». В этот же момент осознаю, что сморозил глупость, но по реакции мужчины понимаю, что он смысла не уловил. Но вот женщина наоборот наконец замолкла, видимо чтобы перевести дух. Воспользовавшись этой секундной паузой, я повторяюсь насчёт штрафа и они оба меня слышат. Всё в порядке, постановление подписывается. Мой телефон всё ещё трезвонит. Когда нарушители наконец отходят и удаляются я отвечаю на 5-й вызов с неизвестного мне номера.

         При пропадающей связи голос на другом конце сообщает мне где он находится (а это ни в одной сотне километров от меня), и что некто из моих коллег, также находясь в рейде, его оштрафовал прихватив с собой водительское удостоверение. Спрашиваю фамилию собеседника — не знаю такого. Не удивляюсь ничему — мой телефон уже знает половина города и знают за его пределами. Звоню напарнику, который должен был находиться в рейде в указанном районе и сообщаю ему, что тот видимо по ошибке прихватил чужие права. Он отправляется их возвращать.

         Теперь по поводу билбордов по всему городу, на которых изображено моторное маломерное судно в движении с явными нарушениями. Ранее мы обращались к изготовителю билбордов, к местным городским и областным властям — и ничего, они ссылались на власти Минские и как бы вежливо нас посылали куда подальше. Мы обратились в транспортную прокуратуру. И с недавних пор, но ещё пока ни на всех билбордах, но всё же появились изменения: судоводителю пририсовали спасательный жилет, а на борту судна появился государственный регистрационный номер.

         И напоследок о нашей сторожевой собаке, о Машке. Её всегда было кому кормить, но мы всё же подкармливали её вместе со щенками. Свободно перемещаясь по территории лодочной станции, она стала ходить к нам в гости. Отстоит в очереди из судовладельцев и подходит к кабинету, получая свою кость, благодарит и уходит. Но угощения для неё бывают не всегда. В таких случаях предлагаем ей сахар в кубиках. Теперь Машка сахарная наркоманка. Заходит ежедневно за своей порцией рафинада. Она подсела на сахар и, если раньше не ела хлеб без масла, то теперь не берёт булочку без сахара.